Балтийский флот Ивана Грозного

На вопрос, кто первый завел в России военный флот, каждый россиянин, разумеется, назовет имя Петра I. И это, в общем, правильно. Однако неплохо еще и помнить, что первую в истории России морскую войну провел не славный шкипер Питер, а Иван Грозный, хотя и чужими руками.

Мысль о том, чтобы перенести военные действия на море, созрела у грозного царя во время Ливонской войны, в которой противниками России выступили не только сухопутная Польша, но также и две морские державы — Швеция и Дания. И в 1569 году у России появился нарвский флот. Во главе его стоял датчанин Карстен Роде, капитанами и штурманами были русские и иноземные моряки, команды набирались смешанные. Русские мастеровые оборудовали в Нарве пристани, расширили гавань и наладили кораблестроение. Pycские торговые суда, пройдя через Зундский пролив, появлялись в Любеке, Копенгагене, Лондоне, в то время как Роде с эскадрой из нескольких кораблей вел на Балтике каперную войну с Данией и Швецией. Царская казна получала с захваченных им судов самую большую пушку и лучшую часть добычи. Это не считалось зазорным — точно так же тогда поступала и Елизавета Английская, и многие другие европейские государи.


Нарва и Иван-город

Имперский посол граф Кобенцель отмечал в своих записках, что московский царь «намеревался сделать соляные склады, из коих снабжать солью за дешевую цену Ливонию, Курляндию, Пруссию, Швецию и другие прилегающие земли». На замечание Кобенцеля, что это может вызвать неудовольствие Испании и Франции, державших в своих руках торговлю солью в Европе, Грозный отвечал, что это его не волнует, так как он торгует своей солью, а не чужой.

Роде вел на Балтике пиратскую войну, грабя и топя датские и шведские суда. К сожалению, нарвская навигация продолжалась недолго. Морские успехи русского флота взволновали Европу, так как, по словам одного иностранного дипломата, «никогда раньше не было слышно о московитах на море». Вскоре датчане сумели захватить Карстена Роде и, как полагается, повесили его на рее. В следующий раз русские корабли на Балтике появились лишь 130 лет спустя, зато теперь — уже навсегда.

Но, несмотря на потерю флота, Иван Грозный сумел продолжить морскую войну путем привлечения к ней… Англии. Английские купцы были чрезвычайно заинтересованы в российском рынке. Ведь Англия готовилась вступить в морскую схватку с Непобедимой Армадой Испании. А для победы потребны были московский лес и пенька.

И вот в Лондон отправился царский посол Андрей Григорьевич Савин с предложением о военном союзе взамен на различные привилегии для английской торговли. Королева Елизавета I с большим вниманием отнеслась к царским словам. Савин был принят в Лондоне с необыкновенной честью; он диктовал условия, которые безоговорочно принимались. Когда московский посол заметил, что негоже писать договор на языке одной стpaны — английском, — так как в России это не принято со времен подписания князем Олегом знаменитой грамоты в Царьграде, второй экземпляр договора — на русском языке — был изготовлен незамедлительно. Королева приняла и требование Савина впредь писать грамоты к царю на русском языке (причем именуя царя «самым великим и могущественным князем, нашим дорогим братом, Beликим лордом, императором и великим князем», сама она дoвольствовалась званием «любезной сестры»). Вообще Савин зарекомендовал себя отличным дипломатом. Дэвид Юм в своей «Истории Англии» заметил, что в письме Ивана Грозного и действиях его посла он обнаружил больше такта и политического смысла, чем в документах и действиях министров Елизаветы.

Вслед за отъездом Савина берега Англии покинула военная эскадра, которая произвела бомбардировку польского Данцига, между тем как английский десант ограбил и поджег склады польских товаров под городом. Напрасно польский король Сигизмунд II просил Елизавету прекратить торговлю «с врагом всякой свободы», напрасно он убеждал ее, что царь «ежедневно умножает силы свои от выгод торговли и сообщения с образованными странами европейскими». «Мы, — взывал король к европейской совести Елизаветы, — надеялись единственно на свое превосходство в искусствах и знаниях, но скоро он (царь. — С. Ц.) все узнает... и в безумной гopдoсти устремится на христианство... Дозволить плавание в Московию воспрещают нам важнейшие причины, не только наши частные, но всего христианского мира и религии. От общения неприятель просвещается, и что еще важнее, снабжается оружием... Всего же важнее, как мы полагаем, снабжается самими мастерами... Он снабжается сведениями о наших даже сокровеннейших намерениях, чтобы потом воспользоваться ими, чего не дай Бог, на погибель всем нам».

Однако Елизавету больше беспокоила приближавшаяся peшительная морская схватка с Испанией. И на Балтику продолжали идти английские военные эскадры с приказом топить «суда врагов России». Елизавета помогала, чем могла, «дорогому брату»...


Россия в свою очередь исправно поставляла в Англию необходимые ей товары. Несколько лет спустя победитель Непобедимой Армады адмирал Френсис Дрейк специально просил английского посла в Москве благодарить русского царя за отличную оснастку своих кораблей, позволившую отстоять независимость Англии.